Неточные совпадения
Клим изорвал письмо, разделся и лег, думая, что в конце концов люди только утомляют. Каждый из них, бросая в память тяжелую тень свою, вынуждает думать о нем,
оценивать его, искать для него
место в душе. Зачем это нужно, какой смысл в этом?
— Поставят монументы, — убежденно сказал он. — Не из милосердия, — тогда милосердию не будет
места, потому что не будет наших накожных страданий, — монументы поставят из любви к необыкновенной красоте правды прошлого; ее поймут и
оценят, эту красоту…
Он сел, открыл на коленях у себя небольшой ручной чемодан, очень изящный, с уголками оксидированного серебра. В нем — несессер, в сумке верхней его крышки — дорогой портфель, в портфеле какие-то бумаги, а в одном из его отделений девять сторублевок, он сунул сторублевки во внутренний карман пиджака, а на их
место положил 73 рубля. Все это он делал машинально, не
оценивая: нужно или не нужно делать так? Делал и думал...
По приемам Анисьи, по тому, как она, вооруженная кочергой и тряпкой, с засученными рукавами, в пять минут привела полгода не топленную кухню в порядок, как смахнула щеткой разом пыль с полок, со стен и со стола; какие широкие размахи делала метлой по полу и по лавкам; как мгновенно выгребла из печки золу — Агафья Матвеевна
оценила, что такое Анисья и какая бы она великая сподручница была ее хозяйственным распоряжениям. Она дала ей с той поры у себя
место в сердце.
«Вам что за дело?» — «Может быть, что-нибудь насчет стола, находите, что это нехорошо, дорого, так снимите с меня эту обязанность: я
ценю ваше доверие, но если я мог возбудить подозрения, недостойные вас и меня, то я готов отказаться…» Он даже встанет, положит салфетку, но общий хохот опять усадит его на
место.
Владимир Васильевич Вольф был действительно un homme très comme il faut, и это свое свойство ставил выше всего, с высоты его смотрел на всех других людей и не мог не
ценить высоко этого свойства, потому что благодаря только ему он сделал блестящую карьеру, ту самую, какую, желал, т. е. посредством женитьбы приобрел состояние, дающее 18 тысяч дохода, и своими трудами —
место сенатора.
Вошедший на минутку Ермолай начал меня уверять, что «этот дурак (вишь, полюбилось слово! — заметил вполголоса Филофей), этот дурак совсем счету деньгам не знает», — и кстати напомнил мне, как лет двадцать тому назад постоялый двор, устроенный моей матушкой на бойком
месте, на перекрестке двух больших дорог, пришел в совершенный упадок оттого, что старый дворовый, которого посадили туда хозяйничать, действительно не знал счета деньгам, а
ценил их по количеству — то есть отдавал, например, серебряный четвертак за шесть медных пятаков, причем, однако, сильно ругался.
Как я мог не понять причину, заставившую Асю переменить
место нашего свидания, как не
оценить, чего ей стоило прийти к этой старухе, как я не удержал ее!
В начале царствования Александра в Тобольск приезжал какой-то ревизор. Ему нужны были деловые писаря, кто-то рекомендовал ему Тюфяева. Ревизор до того был доволен им, что предложил ему ехать с ним в Петербург. Тогда Тюфяев, у которого, по собственным словам, самолюбие не шло дальше
места секретаря в уездном суде, иначе
оценил себя и с железной волей решился сделать карьеру.
Только истинные охотники могут
оценить всю прелесть этой картины, когда собака, беспрестанно останавливаясь, подойдет, наконец, вплоть к самому вальдшнепу, поднимет ногу и, дрожа, как в лихорадке, устремив страстные, очарованные, как будто позеленевшие глаза на то
место, где сидит птица, станет иссеченным из камня истуканом, умрет на
месте, как выражаются охотники.
Он, например, имел систему не выставляться, где надо стушевываться, и его многие
ценили именно за его простоту, именно за то, что он знал всегда свое
место.
— У нас, господа, всякому гостю честь и
место, и моя дочь родной отцов цыганский обычай знает; а обижаться вам нечего, потому что вы еще пока не знаете, как иной простой человек красоту и талант
оценить может. На это разные примеры бывают.
Проверять мои слова, конечно, никому не приходило в голову, а о паспорте в те времена и в тех
местах вообще никто и не спрашивал, да он никому и не был нужен. Судили и
ценили человека по работе, а не по бумагам. Молнией сверкнули в памяти дни, проведенные мною в зимовнике, и вся обстановка жизни в нем.
Она ходила за ним всю ночь, давала ему лавровишневых капель и до рассвета повторяла ему: «Вы еще полезны; вы еще явитесь; вас
оценят… в другом
месте».
Одним словом, халат был до последней степени грязен; но
оценил я его вполне уже на
месте.
В нужном
месте уступай товар подешевле, чтобы к тебе привыкли, чтобы тебя
ценили, но подозрений опасайся.
Надежда Антоновна. Вы не умеете
ценить его,
оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и непременно найдем вам хорошее
место и богатую опеку. Вам останется только подражать моему мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову, кладет ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
Вот пусть они попробуют теперь показаться куда-нибудь в публичное
место; они
оценят силу и меткость русского остроумия.
Всякий поступок твой в отечестве
оценят, не прикидывая к нему абсолютных критериумов, а довольствуясь правилом: по здешнему
месту и так сойдет!
Он ехал за одним: выпросить
место в пять тысяч жалованья. Он уже не держался никакого министерства, направления или рода деятельности. Ему нужно только было
место,
место с пятью тысячами, по администрации, по банкам, по железным дорогам, по учреждениям императрицы Марии, даже таможни, но непременно пять тысяч и непременно выйти из министерства, где не умели
оценить его.
Флор Федулыч. Не могу-с; у меня деньги дельные и на дело должны идти. Тут, может быть, каждая копейка оплакана прежде, чем она попала в мой сундук, так я их ценю-с. А ваш любовник бросит их в трактире со свистом, с хохотом, с хвастовством. У меня все деньги рассчитаны, всякому рублю свое
место; излишек я бедным отдаю; а на мотовство да на пьянство разным аферистам — у меня такой статьи расхода в моих книгах нет-с.
Но Проскуров плохо
оценил дружеское поздравление; он быстро отдернул руку и вскочил с
места.
Андрей. А себя-то вы что ж дешево
цените! По-моему, так для вас дорогого ничего нет-с! Ведь бриллианту
место нужно. Ну, что он значит в магазине в футляре? Да другая и наденет, так ни красы, ни радости, только на бриллианты и смотреть, а не на нее — а коли на вас бриллианты, так они сами радуются; не они вас красят, а вы им цены придаете.
— Ведь если я пойду в пустыню и крикну зверям: звери, вы слышали, во сколько
оценили люди своего Иисуса, что сделают звери? Они вылезут из логовищ, они завоют от гнева, они забудут свой страх перед человеком и все придут сюда, чтобы сожрать вас! Если я скажу морю: море, ты знаешь, во сколько люди
оценили своего Иисуса? Если я скажу горам: горы, вы знаете, во сколько люди
оценили Иисуса? И море и горы оставят свои
места, определенные извека, и придут сюда, и упадут на головы ваши!
Надо покинуть дом, где его, бедняка-горюна, приютили, где осыпали его благодеяньями, где узнал он радости любви, которую
оценить не сумел… Куда деваться?.. Как сказать отцу с матерью, почему оставляет он Патапа Максимыча?.. Опять же легко молвить — «сыщи другое
место»… А как сыщешь его?..
Тихой радостью вспыхнула Дуня, нежный румянец по снежным ланитам потоком разлился. Дóроги были ей похвалы Аграфены Петровны. С детства любила ее, как родную сестру, в возраст придя, стала ее всей душой уважать и каждое слово ее высоко
ценила. Не сказала ни слова в ответ, но, быстро с
места поднявшись, живо, стремительно бросилась к Груне и, крепко руками обвив ее шею, молча прильнула к устам ее маленьким аленьким ротиком.
— Что? — Близорукие глаза Наруковой сощурились более обыкновенного, стараясь рассмотреть выражение лица ее помощницы. — Что вы хотите делать? Но это сущее безумие… Ради одной испорченной девчонки бросать насиженное
место… бросать детей, к которым вы привыкли… нас, наконец… уж не говорю о себе… кто вас так любит… так
ценит. Подумайте хорошенько, Елена Дмитриевна… Вы бедная девушка без связей и знакомств… Куда вы пойдете? Где будете искать
места?
Помню только, как мы с участливостью осматривали большие, крытые троечные телеги, в которых нам надлежало ехать; садились в них, вылезали и снова садились; делили между собою
места; осматривали лошадей,
ценили их, определяли их достоинство, силу и характер; потом отправились с своими будущими возницами в какой-то грязненький трактир, где пили чай и водку.
Если б он или кто другой на его
месте обошелся со мною невнимательно или некрасиво, это не помешало бы мне
оценить его с полной правдивостью.
Палтусов улыбнулся ей с того
места, где стоял. Он находил, что княжна, в своем суконном платье с пелериной, в черной косынке на редких волосах и строгом отложном воротнике, должна нравиться до сих пор. Ее он считал «своим человеком» не по идеям, не по традициям, а по расе. Расу он в себе очень
ценил и не забывал при случае упомянуть, кому нужно, о своей «умнице» кузине, княжне Лидии Артамоновне Куратовой, прибавляя: «прекрасный остаток доброго старого времени».
— Покуда этот коршун хочет выклевать мне глаза, чтобы я не видал его коварных замыслов. Но пусть прежде выпьет сердце мое! Пора к развязке! Я не могу долее терпеть мое унижение, которое доселе скрывал от вас, сберегая ваше здоровье. Один из нас должен очистить другому
место, но не иначе, как мертвый. Дорого
ценю ваши милости и не дешево уступлю их. Выслушайте меня, ваше величество; я прошу, я требую этого, и теперь же.
Старик Алфимов скоро и сам
оценил Сиротинина, и несколько исполненных им прекрасно иногородних поручений и освободившееся в конторе
место кассира привели к тому, что Корнилий Потапович назначил на это
место Дмитрия Павловича.
Вообще здесь только, на
месте, на театре войны, можно всецело
оценить всю службу Красного Креста армии.
Вращаясь и занимая почетное
место среди высшего московского общества, спускаясь до благоговеющего перед ней, по крайней мере по ее мнению, среднего, Зинаида Павловна поняла, что более открытые ее отношения к ее поверенному шокировали бы ее, не увеличивая наслаждения, и
оценила вполне данный в этом смысле Гиршфельдом еще в Т. совет.
Виконт
оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что-то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному
месту.